Шибуми - Страница 93

Через два месяца, когда пастухи погнали свои стада обратно в долину, они сообщили Беньяту Ле Каго о своем открытии, зная о том, что неистовый певец баскской независимости является в то же время и страстным, неутомимым исследователем пещер. Ле Каго поклялся им хранить тайну и тут же отправился сообщить новость о находке Николаю Хелу, рядом с которым он жил в полной безопасности, после того как последние операции, проведенные им в Испании, сделали его дальнейшее пребывание в этой стране весьма небезопасным и неразумным.

Ни Хел, ни Ле Каго не позволили себе чрезмерно радоваться по поводу этого открытия. Они понимали, что у них очень мало шансов обнаружить на дне шахты разветвленную систему пещер – если они вообще доберутся до дна. Весьма вероятно, что землетрясение расчистило только верхнюю часть шахтного ствола. Или же, как это бывало, они обнаружат, что обломки камней, падавшие в пещеру в течение столетий, образовали на дне ее громадный каменный конус, который вырос уже настолько, что его верхушка в конце концов вошла в проем шахты, запечатав ее навсегда.

Несмотря на все сомнения, вызванные желанием защитить себя от возможного разочарования, они решили немедленно предпринять легкую предварительную разведку – просто расчистить спуск и убедиться, что внизу – ничего нет.

Осенью погода в горах плохая, и это было им на руку, так как в это время активность испанского пограничного патруля заметно снижалась. Однако Николай сомневался, что из-за дождей им удастся втащить наверх по размытым горным склонам лебедку, барабаны с намотанным на них фалом, телефоны на батарейках, опорную треногу и все то снаряжение и продукты, которые понадобятся в экспедиции.

Ле Каго презрительно фыркнул и развеял в прах все эти опасения, напомнив Хелу, что контрабанда через горы издавна была традиционным занятием всех коренных басков.

– Ты знаешь, что однажды мы даже вывезли из Испании рояль?

– Я что-то слышал об этом. Как вы это сделали?

– Ах-ха! Только люди в баскских беретах могли до такого додуматься! На самом деле все было предельно просто. Любые, казалось бы, непреодолимые препятствия вмиг рушатся перед лицом гениальной изобретательности басков.

Хел обреченно кивнул. Теперь уже не было никакой возможности уклониться от этой истории, поскольку разнообразные проявления расового превосходства басков составляли основную тему рассказов Ле Каго.

– Поскольку, Нико, ты, несмотря на твой нелепый акцент, являешься чем-то вроде почетного баска, я расскажу тебе, как мы справились с этим роялем. Но ты должен пообещать мне до самой смерти хранить эту тайну. Обещаешь?

– Что? – переспросил Николай, занятый своими мыслями.

– Я верю твоему слову. Так вот слушай, как это было. Мы разобрали рояль и перенесли его через горы, крышку за крышкой, струну за струной, клавишу за клавишей. Для этого потребовалось сделать восемьдесят восемь переходов. Парень, который тащил в зубах ноту “до” первой октавы, споткнулся и перекусил ее, так что и по сей день в клавиатуре этого рояля можно увидеть две, прижатые бочком друг к дружке, ноты “си”. Это чистейшая правда! Могу поклясться отчаявшимися яйцами Святого Иуды! С какой стати я буду врать?

Два с половиной дня ушло на то, чтобы перетащить наверх, к пещере, все необходимое оборудование, еще день потратили на то, чтобы установить и проверить его, и экспедиция началась. Хел и Ле Каго по очереди спускались в шахту, очищали узкие выступы от лишних камней, обкалывали острые напластования, там, где они выходили в колодец, грозя перетереть веревку, сбрасывали вниз угловатые, похожие на клинья, валуны, забивавшие проход. Любой из этих каменных клиньев мог неожиданно оказаться намертво приросшим к месту, так что никакими усилиями невозможно было бы столкнуть его вниз; любой из них мог обернуться вдвинутой в скважину и перекрывающей ее верхушкой каменного конуса; и все исследование на этом бесславно закончилось бы.

Ход в пещеру оказался не тупиком, а, скорее, повернутым вверх острием шурупа, в котором веревка так закручивалась, что каждый раз, когда спуск ненадолго превращался в свободное парение, главной задачей спелеологов было удержать свое тело в вертикальном положении и без сопротивления подчиниться тому головокружительному вращению сначала в одну, а затем в другую сторону, которое было необходимо, чтобы раскрутить веревку. Вдобавок к тому, что друзья расчищали путь, убирая валуны и сбрасывая камни с уступов, им зачастую приходилось откалывать куски и от самой скалы, особенно в узких, как горлышко кувшина, проходах, для того чтобы веревка могла падать отвесно и относительно прямо, не задевая за острые каменные края. От подобного трения на ней рано или поздно обязательно появились бы рубцы, а толщина веревки и так была минимальной: она без риска могла выдержать вес, который составляли восемьдесят два килограмма Ле Каго плюс масса контейнера с оборудованием. Проектируя педальное устройство лебедки, Хел остановил свой выбор на самой тонкой веревке по двум причинам: из-за ее легкости и гибкости, последнее было особенно важно при движении через спиралевидные проходы. Его даже не так беспокоил вес барабанов, как собственная тяжесть фала, отвесно уходящего вниз. Когда человек спускается по стволу шахты на три-четыре сотни метров, вес шнура, на котором он висит, заставляет людей, управляющих лебедкой, тяжко трудиться.

Поскольку в шахте всегда темно, Николай и Ле Каго вскоре потеряли чувство времени и часто, выходя на поверхность, удивлялись, что уже ночь. Каждый работал насколько хватало сил, чтобы сократить время, которое тратилось на подъем одного человека и спуск другого. Бывали минуты радостного возбуждения, восторга, когда удавалось преодолеть препятствие, сбросить мешавшие камни, и под ними открывалось десять метров свободного пространства; тогда душа пела и голос звенел от волнения – и у того, кто висел на конце веревки, и у того, кто сидел наверху, у телефона. Но иногда нагромождение камней, сдвинувшись с места, обрушивалось вниз, еще более увеличивая затор.